Бегать от своего дома, семьи и всего, что бесконечно любо и дорого, не просто; будто сердце твое разрывается на части, трудно дышать, и каждый день, вновь и вновь, мысли возвращаются к тому, что оставлено. Но часто обстоятельства в жизни складываются так, что бежать – единственный выход, ибо другое решение требует отдать либо душу, либо честь. Только матушка знала, что испытывала Сигюн последние три года, в этом бесконечном калейдоскопе дней, вынужденная впервые за многие века не сама решать свою судьбу, а смиренно следовать чьему-то велению. Но три года – достаточный срок, чтобы осознать, насколько ты готов мириться с такой несправедливостью и готов ли вообще; и Сигюн, дочь Ньерда, решила, что не готова. Уйти тайными тропами не сложно, но куда большей проблемой сделать так, чтобы никто не смог тебя найти, выследить, словно дичь: ни зоркий Хеймдалль, ни целеустремленная Сиф, ни могучий Тор. Конечно, она совсем не собиралась пропадать на веки-вечные и жить тут, в глуши, пока Фенрир не поглотит Солнце и не наступит Рагнарек, но какое-то время пересидеть – почему бы и нет, главное, чтоб о ней перестали помнить хотя бы в Асгарде. Почему она так желала забытья, ван не ведала, но подозревала, что причина в тех косых взглядах, адресованных ей, будто бы Мидгард внезапно полюбился всем асам до нежной страсти. Вся ненависть к Локи зародилась там, но лично Сигюн никогда прежде не наблюдала в соотечественниках какого-либо вообще интереса к Мидгарду; а вся любовь к нему заканчивалась на намерении с пьяных глаз слетать попортить местных девушек посимпатичнее. А тут словно с ума все посходили, нездоровая мода на любовь к миру смертных, иначе не скажешь; она даже не удивилась бы, если вскоре появится какое то движение в стиле «мидгардцам равные права с асами!», «смертные – тоже боги!» и т.д. Нет, она все еще трепетно любила этот мир, и больно было осознавать, сколько людей погибло при битве с читаури, а потом и с альвами. Но в первом случае, Локи был не в себе, его здравый рассудок был сильно помутнен, искажен тем, что ас пережил, пытаясь выжить в межмирье после падения в бездну.  Он и с ней обошелся весьма сурово, но Сигюн не сердилась более, не только по причине отходчивого доброго нрава, но и потому, что ей, честно говоря, было жаль младшего принца. А во втором случае, он и вовсе проявил себя героем по рассказам очевидцев, но даже посмертно, любви асов ему это не прибавило. Что ж… никто не любит непохожих на себя, а в Асгарде сложно найти более «непохожего» и инакомыслящего, чем брат Тора….
Она вышла на крыльцо, чтобы вылить воду, и собиралась уже уйти вновь в том, как ее внимание привлек шум в стороне.  Повернувшись, отставив в сторону ведро и вытирая руки о передник, Сигюн медленно спустилась по ступенькам, осторожно выглядывая; ее взору предстало печальное зрелище – большая черная птица металась по поляне, пытаясь взлететь, но усилия были тщетны, ибо одно из крыльев лишь волочилось по земле.
- Силы природы, - охнула суетливо богиня, поспешив к калитке. За деревянной изгородью заканчивался магический щит, созданный ею же самой, защищающий от любого вторжения, званого и незваного, разве что гость неведомый по дозволению хозяйки под руку с нею войдет. – Как же тебя угораздило? – отворила калитку, выскользнула наружу, тихо посвистывая старый ваанский мотив.  Женщина всегда отлично ладила с животными и птицами, действуя на них успокаивающе, вот и сейчас раненое создание затихло, перестав метаться. Сигюн, не прекращая напевать бессловесно, медленно, не делая резких движений, приближалась, вытянув руки, пока не оказалась настолько близко, чтобы внезапно накинуть предварительно развязанный передник ловким движением птице на голову. Не смеха ради, того требовала безопасность самого дикого создания. Подхватив аккуратно подранка, прижав к груди, ван побежала к дому, чтобы скорее оказаться под прикрытием купола. Залетев на крыльцо, едва не споткнулась о ведро, перепрыгнула и оказалась на пороге. Взъерошенная хлеще самой птицы, посадила притихшую на стол, а сама, прыгая на одной ножке и потирая с шипением голень, которой приложилась об ведро, направилась к комоду, где хранила запас ингредиентов для зелий.  Здесь она теперь предпочитала не искушать судьбу и не пользоваться магией открыто, даже не взирая на свое прикрытие.
- Оох, потерпи немного, милая, сейчас подлечим тебя.