Сны стали другими. Если раньше это были одни лишь кошмары, наполненные страхом и чудовищной болью, то теперь это были словно отрывки старого кино, в которых Стив не являлся непосредственным участником, а видел все со стороны. Боль и страх перекочевали в реальность, и лишь во сне была отдушина, позволяющая не сойти с ума окончательно. А может, Роджерс снова все перепутал? Может уже и с ума то сошел, что вряд ли удивит знакомого с делом человека. Как только Старк своими бесчисленными попытками сломить волю бывшего соратника и заместить одну личность другой не сжег ему напрочь все мозги? Чудо, наверное. Или тщательно выверенные дозы медицинских препаратов и воздействия на мозг, уж таких то сведений за долгие годы своего существования Гидра накопила немало.
Если бы Кэп был сейчас в состоянии, то он бы снова поразмыслил над фразой Старка о том, что под его началом Гидра стала другой. Очень заметно, черт возьми, особенно после произошедшего. Кому он врет, спрашивается? Если бы только кто-то сумел остановить Тони, пока он не наворотил еще больше дел. Ведь со временем с него станется замахнуться и на других людей со сверхспособностями, или вбить себе в голову еще какой-нибудь гениальный план по возвышению Гидры и ее процветанию, и тогда снова развернется война, возможно, более страшная и более разрушительная, чем Вторая Мировая. Этого невозможно было представить, находясь в здравом уме, но к подобному развитию событий неумолимо стремилась одна из линий вероятности. Когда правительство поймет, что произошло, будет уже поздно, как и в случае с разрушением Щита изнутри. А ведь Старку сейчас доверяют, а в Роджерсе и его сторонниках видят преступников и врагов. Если бы они только знали...
Но на подобные сложные размышления Стив сейчас, увы, способен не был, сил хватило только на то, чтобы упасть на тюремную кушетку и забыться сном, с каждым днем все больше погружаясь в бесцельное существование, из которого, казалось, невозможно было выбраться без посторонней помощи или какого-то сбоя в процедурах, в результате которого будет хоть малейший шанс преодолеть блокаду личности и вернуть самого себя взамен того существа, которое временами с трудом понимает, что происходит вокруг и как его имя. А когда действия препаратов слабели, Стиву казалось, что он смотрит фильм про самого себя, попавшего в крайне трудную, если не безвыходную ситуацию, но сознание было недостаточно ясным для того, чтобы управлять собой в полной мере. Оставалось только ждать подходящего момента, в ожидании пытаясь выбраться из глубокого колодца, в который сбросило Стива подсознание в ответ на пытки и угрозу полного стирания личности.

В этот раз долго поспать не удалось: блуждания по кварталам старого Нью-Йорка были прерваны... Нет, не подозрительными шорохами. Оглушающей тишиной. Такая всегда пробирала до костей и бесцеремонно выдергивала из сна, схватив за шкирку холодными цепкими пальцами. Роджерс резко открыл глаза и прислушался, пытаясь понять, что не так. Например, не слышно шагов охранника, который примерно в это время всегда совершал обход. Стив осторожно встал и огляделся. За стеклянной дверью кто-то стоял. До боли знакомый силуэт в свете аварийных ламп, переведенных в режим ночного освещения, сложно было перепутать с кем-то из персонала. Роджерс невольно потянулся к боку, на котором уже давно не было раны от когтей, но тут же отдернул руку. Ни к чему сейчас лишние движения. Мужчина подкрался к стеклу, выйдя из тени на островок света, создаваемый тусклой лампой над дверью, и одичавшим взглядом уставился на визитера, не говоря ни слова. То ли капитан не слышал вопроса, то ли просто его проигнорировал, не желая объяснять очевидное. Или же была другая причина. Стороннему наблюдателю прийти к этой мысли было непросто, но не заметить странное поведение заключенного было невозможно.
Роджерс прошелся вдоль стекла вправо и обратно, словно над чем-то мучительно раздумывал, затем снова остановился напротив Т'Чаллы. Этот человек задержал Стива, не дав ему возможности уйти от погони, и после этого начался кошмар. Обстоятельства он помнил смутно, а человека и связанные с ним эмоции достаточно ясно. Злость, боль и нежелание сдаваться. Стив осторожно коснулся стекла. В первые дни пребывания здесь он уже пытался его разбить, и последствия этого действия были не самыми приятными и повторения не хотелось. Но если каждый день его сопровождает боль, то какая разница? Да и кто его сейчас остановит? Вон тот охранник, лежащий в проходной на полу без видимых признаков жизни? Лицо капитана тут же исказилось злостью, а кулак со всей дури впечатался в стекло. Ему просто нужно выбраться. И сделать так, чтобы этот человек, стоящий за стеклом и причастный к его поимке, не сообщил о побеге Роджерса Старку.
Ожил инжектор, закрепленный на левой руке, автоматически реагирующий на состояние носителя, и доза успокоительного не заставила себя ждать. Нет, не сейчас! Стив снова ударил в стеклянную дверь, которую можно было открыть только снаружи, уже скорее от отчаяния, и, привалившись к стене, попытался сорвать прибор. Проклятье, неужели он не успеет?