На тянущихся до горизонта суровых Землях за стеной стоял необычный для этого времени года ясный погожий день. Только ветер, пронизывающий до костей - вестник скорой прихода тяжёлых времен долгой зимы, никуда не делся, он так же безжалостно точил клыки горных вершин. В такие дни и открывалось всё ослепительное великолепие этого сурового края.  Но было, что зловещее в обманчивой спокойности мира. Это нельзя было объяснить, это можно было лишь прочувствовать, какую-то смутную опасность, которая сулили тишина. Причем, это был не бред выбившегося из сил беглеца бегущего от беды лавиной двигавшейся на юг. Среди этих низких холмов, которые раскинулись до самого подножия клыков уже второй день ни сыскать ни одного зверя. Как сквозь землю провалились овцебыки и гигантские лоси, мирно пасущиеся на склонах возвышенностей. Росомахи даже носу не показывали из своих логов. По ночам перестали бродить сумрачные коты, и перестало тревожить окрестности завывания лютоволков.  В окрестных лесах сейчас даже не встретишь сурка и зайца, и те попрятались.  Будто бы уже наступил страшный сумрак зимы и животные от него либо ушил, либо забились в дальний угол логова, но ещё было рано для «мертвого» сезона, зима ещё не поглотила своими морозными щупальцами местность, вокруг одаривая местных лишь своим дыханием. Но, как известно животные в разы более чувствительны к природным катаклизмам, так что им можно было доверять. В скорее над одним из холмов начали происходить странные вещи… Сначала это выразилось в безобидном облачке, которое откуда не возьмись над холмом по средь ровной ничем ни замутнённой голубизны небесной тверди. Сначала ничего не было из разряда выходящего, но вскоре облако начало медленно, но верно разрастаться, и вскоре всё небо на пол лиги вокруг заволокло периной облаков.  И неожиданно над холмом, которым всё это началось, тучи начали стремительно темнеть, подобно тому, как вода темнее, когда в неё капаешь краской, и через некоторое время все облака стали свинцово черными. Послышались громкие раскаты грома… Зимой, пожалуй, это уже окончательно выходило из ряда вон, но это была лишь прелюдия. Неожиданно, подул ветер, причем в ту сторону, в которую обычно ветра не дуют в это время года, а в холм между тем ударила молния.  А за ней ещё одна, но уже кудато в бескрайнее поля, а там и ещё одна. Постепенно количество молний увеличивалось, и они ударяли хаотично в округе, неся разрушение, а ветер меж тем усилился и начал образовывать завихрение уже у знакомого нам места, в скорее он стал настолько мощный, как бури бушующие далеко на юге. А количество молний все росло, и били целенаправленно в этот проклятый холм, а от раскатов грома можно было оглохнуть. Причем всё это было не самым страшным, постепенно из эпицентра бури стал сиять ярким фиолетовым цветом. Да, да именно фиолетовый, а не светло алый, этот цвет, который в обычной жизни тёмный сейчас был ослепительно ярким и заполнял всю местность вокруг свой насыщенностью, затмив свет солнца, переливаясь в алый умудряясь при этом тускнеть. А буря была неумолима, и казалось, вот начнёт выдирать деревья из рощ неподалеку, грохот всё усиливался становясь просто не выносимым… И тут всё кончилось как по мгновению волшебной палочки неизвестного чародея всё прекратилось в мгновение ока, оставив после себя звенящую тишину, но теперь можно было видеть странное доселе невиданное явление. Высоко в небо из холма возвышался исполинский зелёный столб. Казалось он был монолитным, но холодный ветер с севера вернувший себе права экспериментально доказал что это не так, рзвеев его своими порывами. Самом деле это были мелкие зелёные частицы, споры тиранид, которыми была заполнена атмосфера (как-то в таких тонах выглядит заражённая атмосфера). И как будто играя роль занавеса споры открыли миру преобразившийся холм. Теперь в центре, словно камень памятника возвышалась вызывающе зеленая стальная громада. Доселе невидное стояние – командный бункер бригады Имперской гвардии, но название никто пока ещё не знал, но не только бункер прибыл сюда. Вся местность в радиусе двухстах пятидесяти-трёхстах метров преобразилась. Она стала чуждой этому миру, на земле вокруг зелёной громады не было ни единой снежинки. Теперь заснеженный холм был зловещим бурым могильником, ибо земля была темной коричневой от человеческой крови и другой жидкости, то тут, то там среди воронок встречались остатки диковинных папоротникообразных деревьев. Это бурое, которое слабо можно назвать землёй, было изрезано несколькими глубокими с человеческий рост траншами, по краям которых были врыты стальные ограждения с подобиями зубцов и бойниц в них. (вот пример как они выглядят, на турель не смотри) Кроме трех этажного бункера командования на это пяточке были ещё два объекта издали, достойные внимания. Первый объект это стоящий слева от бункера в пятидесяти метрах стальным левиафаном, некогда машина смерти, а сейчас просто угловатой кучей металлолома, знаменитый танк Леман Русс (примерный его внешний вид). Кажется, это была одна из тех машин, которая в составе роты пыталась отбросить смерь контратакой. Если смотреть, а танк можно подумать, что он исправен, на бортах всё ещё красуется свежий пиксельный камуфляж для джунглей. Однако стоит сделать два шага в сторону и взглянуть на лобовую часть, как вам предстанет удручающее зрелище, бурый ржавый метал, словно от многолетней коррозии, который настолько истончился, что весь усыпан дырами, обрамляющие огромное зияющее отверстие в лобовом бронелисте. Вторым же было непонятное образование, отдаленно напоминавшее не то гигантский шип не то щупальце, во всяком случаев размером оно могло, поспорит с поверженным танком. Это существо, при своей жизни питаясь, засечёт веществ из почвы, вырабатывало поры, благо, что оно уже мертво. Неверное, как и все здесь на первый взгляд. По всю на этом чуждом этому миру поле боя лежали мертвые защитники. Гвардейцы, не сдавшие свой рубеж при жизни, часть из них представляло собой кровавое месиво, обезображенное до неузнаваемости.  Но останков было достаточно, чтоб понять, что многие из солдат женщины. Даже не будучи знакомым с гвардией можно было интуитивно понять, кем были эти мертвецы, нашедшие свой покой в белом безмолвии холмов. Даже их странный вид (примерно так они выглядитвторой вариант для лучшего понимания) вызывал бы не добрую ассоциацию у вольного народа. Все почившие гвардейцы были практически в идентичном обмундировании, кончено тот,  кто понимал тонкости смог бы увидеть разницу, но для плохо образованного дикаря они выглядели бы просто клонами, а кто из всего ограниченного мирка одичалых стремился к единообразной в своем облике? Правильно, горячо обожаемые Ночной дозор и армии южан, хотя они так уж и сильно приспевали в этом, но ассоциация волне осязаемая, пусть даже здесь все трупы облачены в зеленое. Они стремиться быть похожими, значит они презренные «поклонщики». Хотя с одной стороны была в этом своя правотапо отношению к этим людям, в особенности к тому с кем мы познакомимся чуть позже. Второй категорией мертвой плоти здесь были тираниды. Этих тварей было в разы больше чем людей, же мертвых. Нидов (жаргонное сокращение) здесь было столько, что не которые воронки в полтора метра глубиной были ими забиты доверху, а у огневой точки, где стоял тяжёлый болтер (тяжелый ботер с расчётом) в его секторе обстрела были просто горы из убитых тварей. Казалось, что среди них нет живых, но если прислушаться, то был слышен тихий шепот, доносящийся из-под тел. На верное именно то, что он лежал в этой куче моле и спасло его участи замерзнуть, не приходя в сознание, ибо после перемещение из субтропиков в лесотундру для людей в экипировке под тропики немного некомфортна. Единственным выжившим был псайкер примарис Раскус Фрим. Псайкеры – люди наделённое близостью к варпу, измерению энергии, состоящее из душ живых существ, и на которые последние оказывают существенное влияние. Сознания живых существ, испытывающих какие-либо эмоции отражаются в Варпе; сильные эмоции могут порождать обитателей этого мира. А галактика последние пару миллионов лет находиться в состоянии перманентной войны, что означает, что сейчас там обитают весьма не лицеприятные существа, так называемые демоны, для которых души псайкеров это одновременно и приятная закуска, которая сама себя подсвечивает, а так же дверь в реальный мир, ибо через одержимого они могут с ним контактировать, а так же пройти через грань меж мирами. По сути, для местных он будет казаться именно колдуном. Ибо что подобное встречается даже в этом мире, но черпается он не напрямую из варпа, а через определённых посредников, которые одновременно ослабляют способности, но и при этом делают их более безопасными для самих колдунов, в то время как псайкеры могут быть опасными для себя самих. Как раз этот псайкер по имени Фрим и был первопричиной всей этой свистопляски, ибо он спровоцировал переброску из мира в мир бункера. На самом деле изначально, это должна была быть колдовская буря, которая уничтожит все живое вокруг, можно сказать прощальный подарок от смертника, чтобы забрать на тот свет побольше своих недругов, но пару оплошностей и получился ещё и портал.
Солдат очнулся, когда уже расселся столб спор, и температура опустилась до местного значения. Так что все окружение начало покрываться инеем из-за резкого перепада, а небеса изволили падать на землю снежинками. Фрим чувствовал себя отвратительно, глава казалось, сейчас лопнет от боли, которую он получил от перенапряжения, все-таки бой шёл четырнадцать часов без перерывов. А кроме головы, кажется, просто вопила от боли нога. Человек с трудом начал медленно выбираться из-под своих бывших товарищей. Ему чудилось, что он чувствует каждую клетку своего тела. Между этим, он, наконец, выполз из плена трупов и в хода в бункер командования. Дальше были веселые и долгие похождения последнего героя по полю брани, где он несколько раз терял сознание, а организм исторг из пищеварительного тракта через рвоту споры, которых он успел наглотаться пока был без сознания. Следящей проблемой стал холод, форма солдата и так был для тёплого климата, так что над ним ещё весила участь обширного переохлаждения. Вообще обмундирование у него было таким же, как и остальных  - массивная броня темно-зеленого камуфляжа , но поверх стандартной раскраски нанесены руны.На спине ранцевая батарея для хелгана (https://pp.vk.me/c616221/v616221796/13b … IqEPzk.jpg) , который у его висел на плече. Форма уже был вся изодрана, и походила на лохмотья. В первую очередь ему надо было обработать рану на ноге. Так что солдат долго ковылял опираясь на свой цепной меч как на костыль (как он выглядит) по этому кладбищу. Он всё-таки смог найти то, что искал, точнее того. Это была фигура низкого роста, которая практически калачиком свернулась у бурого от коррозии металлического бора окопа. От других солдат её отличали отсутствующие наплечники, оголяющий плечи на которых виднелась неповреждённая почти не повреждённая одежда под цвет броне, и шлем, благодаря чему можно было наблюдать тёмные волосы, собранные в высокий хвост. Да и узкие плечи, практически полностью были закрыты нагрудником, который был ей явно не по размеру, говорили о том, что это девушка. Под собой словно приобняв мёртвый полевой врач по-прежнему сжимала массивный, почти равный по росу с девушкой рюкзак. Вот как раз вот он и был нужен Фриму. Тут ему сразу вспомнилось, что бедняжка вечно жаловалась на то, что наплечники ей натирают креплениями. Присев на валявшийся рядом массивный ящик из-под снарядов для автопушки, Раскус перевернул врача на спину. Девушка испустила дух не так давно, поэтому трупного окоченения ещё не наблюдалось. И вот теперь в лицо псайкера упёрся остекленевший взгляд светло-зелёных очей, обрамлявших молодое необременённое морщинами лицо. Она была с одной стороны и уродлива, хотя с другой взгляд на ней никогда не цеплялся. Как не странно она могла похвастаться тем, что на смертном одре выглядело как то умиротворённо и спокойно, что было не характерно для тех, кто погибал в подобных обстоятельствах. Можно было бы подумать, что она просто о чём то задумалось, она даже выглядела не так отталкивающе как другие, но всё портил аккуратный глубокий надрез на шее который был источником крови заливавшей все ворот. «Странно, непохоже на нидов »промелькнула мысль в голове бойца. Следующая деталь, которая бросилась в глаза, это была вогнутая кроями внутрь дыра в бронелистах на уровне груди размером не больше грецкого ореха. Недолго думая, человек начал возиться с её нагрудником, чтобы его снять, принципе Фрим всё равно уже успел подумать, о том, что ему, прежде чем всех похоронить, придётся собрать с них всё оружие и снаряжения, им то уже без надобности, а вот псионику. Псайкер, наконец, поднять пробитые бронелисты. Всё это время Псайкер не мог оторвать взгляда от того, кровавого месива в которое превратилось грудь полевого врача. Бедняжку, похоже, поедали изнутри, всё-таки живые снаряды тиранид отвратительная вещь. Но теперь это объясняло порез на её шее, похоже не дожидаясь неизбежности, девушка сама поставила точку в своем существовании.  Пальцы свободной от оружия левой руки коснулись холодной стальной поверхности правой руки мертвой. Эту агуметику (название протезов в Warhammer 40к). Девушка получила года два назад, после того как в рядом с ней взорвался орк-штурмовик со своим прыжковым ранцем, сюда же ей и встроили ей и медицинские инструменты, как ни странно это было довольно для неё удобно. И как раз взгляд Раскуса коснулся указательного пальца, где из темной металлической подушечки пальца была выдвинута «головка» скальпеля, что подтверждала догадку псайкера. Оторвавшись от судьбы несчастной, он занялся увлекательной игрой: «зашей себе рану сам, без обезболивающих» После наложил мед стяжку на рану, и в этот момент.  Уже дрожа от холода, солдат последний раз оглядел мертвого хирурга, и будто тумблер в его голове щелкнул. Раскус осознал, то что он остался совершенно один в по среди ледяной пустыни где мало, без признаков людей… И тут его переклинило, прагматическая часть, которая спокойно руководила его действиями обступила перед болью утраты и безумной усталостью. Фрим был долгожителем на службе, четырнадцать лет нескончаемых сражений. Он уже очерствел настолько, что не запоминал даже имена сослуживцев-офицеров, пожалуй, кроме двух людей, которые тоже сгинул сегодня, говоря уже о солдатах. Раскус ненавидел государство, которому служил и присягал, систему, отнявшую у него дом и возможность нормально жить, не верил в их идиотские идеалы и чудовищные цели, наверно, о чем я говорил вначале именно он «поклонщик», плывший по течению и выполнявший требования и он себя ненавидел, за это... Но, несмотря на всё перечисленное, Раскус был привязан к службе гвардии, без которой он уже себя не мыслил, и к тем, кто ее, по сути, создавал, и сейчас только осознал ценность тех, кто её составлял…
Поток эмоций захлестнул волной цунами ослабленный и усталый разум человека, и он подался отчаянью. Фигура тут же осела на дно окопа, где буквально взывала подобно зверю, от чувства пустоты, утраты, ненависти и к себе, и к Империуму, ко всему прочему на него давил эмоциональный фон от погибших, те чувства, которые они испытали перед смертью.  Так что уже Раскус уже не мог разобраться, где его мысли, а где руки из могилы тянущие его в бездну. Солдат себя уже не контролировал и поэтому руны на его броне яко засветились, а от него самого исходили разряд электричества в борта окопа.