Rammstein – Bück Dich

Манеры, вежливость и терпимость. К хуям это всё, Кенни подобным "не болеет", от излишнего потока пустого самобичевания не страдает. В его голове только дым, алкоголь и первичные потребности. Нет, он у нас мальчик далеко не глупый, но это ведь не мешает ему быть дичайшим козлом. По секрету скажу вам о том, что именно этот "ангелок" является главным сообщником, а по совместительству лучшим другом(если они оба знают суть этих слов) главного мудака всего Южного Парка. Уже догадались о ком я? Да-да, Эрик Картман. К слову, именно эта жирная туша несколько минут назад обслюнявила ему ухо, мерзко улыбаясь и нашептывая что-то напоминающее "твоя шлюха в говно, бомжара". Разумеется, блондин сразу понимает о ком идет речь. Разумеется, он тут же напрягается и сжимает кулаки.
Нахмурившись и выплюнув что-то явно нецензурное, он всё же подавляет тошнотворный микс из негативных эмоций, стоически сдерживая желание съездить кому-нибудь по физиономии. Время идет, смех жиртреста бьет по вискам, а в светлой головушке юного наркомана уже формируется план действий. Прикурив косяк, Кенни оглядывается по сторонам, при этом не забывая нагло забрать из рук Картмана какое-то пойло. Плата за "бомжару". Быстро скрывшись в потной толпе пьяных подростков, он делает несколько больших глотков, после чего откидывает опустевшую бутылку в неопределенном направлении.
"Шлюху", коей столь нелестно назвал Такера Эрик, он находит на удивление быстро. Виновник торжества почти неподвижно сидит на диване, даже в таком положении умудряясь привлекать внимание близстоящих (лежащих, сидящих, а иногда и блюющих) мудаков. Злость чуть ли не заставляет рычать - вовремя остановить поток собственной агрессии уже не получается. Удар плечом - несчастный милашка Баттерс с грохотом влетает в стену под аккомпанемент чужого смеха. Кенни искренне наплевать, поэтому он просто продолжает идти дальше.
- Съебывай-ка отсюда, солнышко, - наигранно милая улыбка, абсолютно не сочетающаяся с произнесенной фразой. МакКормик не ждет ответа или реакции, а просто тянет за руку уже абсолютно невменяемую дамочку, тем самым стаскивая её с дивана. Туша падает на пол, извергая из себя нечто похожее на кудахтанье.
Шумно приземлившись на освободившееся место, блондин некоторое время сидит молча, лишь выпуская дымовые колечки изо рта. Вот только сидящий рядом обдолбыш не дает возможности действительно расслабиться. Что ж, он всё равно не планировал ограничиваться лишь пристальным надзором.
- Как ты умудрился так нажраться, мудак? - Прикусив свою нижнюю губу, Кенни раздраженно вздыхает и приобнимает Такера за талию. Делает он это не из-за неожиданного прилива нежности, а из-за необходимости показать особо заинтересованным, что брюнет уже занят. Он чувствует на себе прожигающие взгляды и предвкушает уже до боли знакомый вкус крови во рту, но, что удивительно, пока никто не стремится нарушить покой "парочки". Отлично, одной проблемой меньше.
- Радуйся, что я пришел спасать твой зад, - усмешка слышна даже в голосе, короткие ногти с силой впиваются в чужой бок, - не бесплатно, разумеется. Встать сможешь?
Блондин шумно сглатывает, пытаясь сосредоточиться на своих действиях, а не на чужом поплывшем взгляде, пылающих щеках и оголившемся животе. Получается это, откровенно говоря, хуево. Глубокий вдох. Выдох. Попытка успокоиться почти завершается успехом. Вот только недавно выкуренный косяк и пара выпитых бутылок чего-то безымянного, но крепкого, пересдают карты.
- Сука, да что б тебя, - тихо, еле слышно, дабы не привлекать к себе лишнее внимание. Кенни откидывается на спинку кресла и забирается пальцами под чужую футболку, дотрагиваясь пальцами до теплой кожи.