Драконов всегда хотели приручить, сколько он себя помнил.  Люди, которым боги крыльев не дали, да и в силе огранили, с завистью смотрели на крылатых властелинов неба, мечтая видеть их своими бессловесными рабами. Проще считать огромное чешуйчатое создание глупым потому,  что оно не умеет говорить, как ты, но у драконов свой язык.  Уже в пятнадцать лет, считаясь детёнышем, Фьюрис внушал страх даже более крупным создания: теряясь в темном ночном небе, стремительный, точно молния, выдыхающим пламя и плюющийся плазмой, кого он мог бы бояться? Никто к дракону не совался, он даже не был уверен уже, что представители его подвида остались где-то в мире. Никто, но только не люди. Двуногие всегда с агрессией воспринимали его, стоило лишь черной тенью пронестись в небе над деревней. Впрочем, Фьюрис тоже не оставался в стороне, ибо был хищником, выросшим в мире, где место под солнцем добывалось силой.  Если надо, он поливал огнем с каждого захода на цель, предавая красным языкам пожара целые деревни. Кто-то, конечно, погибал, как иначе, и на это дракон до сих пор смотрел философски. Ради Иккинга он оставил когда-то свою буйную вольную деятельность, найдя дом и друга, но до последнего вздоха седым стариком его держал там только маленький викинг. Фурия спокойно научился воспринимать всех людишек, что суетятся вокруг, и других драконов, но не перестал быть одиночкой-себе-на-уме.  Его большое сердце билось ради единственного друга, и никто более не мог потеснить там Иккинга….
Ткнувшись подбородком вновь в сложенные кисти, дракон прикрыл веки. Раны затянулись, последние столетия он летал снова сам, снова свободен, но боль внутри – она остается на всю жизнь в памяти. Кто же виноват, что его род - такие преданные однолюбы? Природа так повелела, его долг  следовать и подчиняться, что он и делал. Чтобы он делал без Иккинга? Покалеченный юный дракон, которому сто лет – вода, но огромный срок для смертного двуногого. Точно моргнул глазом, и все кончено – тело уплывает на ладье, и отчаянный прыжок в последней попытке взлететь. Смог бы он бродить по земле, с тоской глядя в небо, которое познать уже не суждено? Где бы закончился путь, в пучине моря или на суше, но одно Фьюрис знал точно – путь этот был бы коротким, как вспышка, если бы не златокудрая волшебница из тех, кого люди племени Иккинга называли «богами».
Повернув голову, дракон исподтишка смотрел на девушку, которая заменила ему Иккинга, заменила на несколько столетий. Она жила так же долго, как живут драконы, и это согревало приятной патокой разум – естественная смерть не скоро заберет эту подругу. Теплый  - это единственное достоинство песка, на котором он лежал, потому что фурия грел даже место для ночлега, не признавая холод, хотя и стоически его перенося. Маленькие ручки Сигюн были очень теплыми, когда лежали на его шее, крепко обхватывая ее, чтобы не сорваться в бездну с высоты облаков.  Но они были слишком маленькими, чтобы дать огромному зверю достаточно тепла, однако, даже сейчас, когда солнечный свет почти жег кожу, Фьюрис чувствовал холод. Ему хотелось лечь рядом, прижаться к хрупкому двуногому существу, тепло которого он ощущал даже с расстояния. Вокруг было много этого тепла, много двуногих существ, что его излучали, и то и дело голубые радужки дракона скользили по кому-то из них, но неизменно возвращались на Сигюн. 
- Кальмары? – глухо отозвался зверь, поднимаясь с песка и отряхиваясь движением плеч и грудной клетки. Вытянулся в струнку, вскидывая голову, точно увидеть что-то за горизонтом захотел. Замер так на несколько мгновений. – Я согласен на кальмаров. – Дрогнули ноздри, зверь напрягся – новый запах ему не нравился. Он чуть повернул голову, следуя за тем, откуда пришел запах. Шумно втянул воздух и нахмурился. Пахло смертью. Старой смертью. Плоть уже начала разлагаться….  Он наклонился и положил руку на запястье девушки, присев на колени рядом, за секунду до того, как женский визг откуда-то со стороны заставил всех встрепенуться. До всех вокруг ему дела не было, его долг был защищать только одну, как и потребность. Вздулись мышцы на вытянутой и напряженной руке, что лежала на ее запястье, но цепкий взгляд обратился к ее лицу - что делать?

Отредактировано Toothless (21.04.2016 01:22:09)

Пять часов  спустя.
Закрытый участок парка, граничащего с пляжем.

Он оглянулся по сторонам, после просто пригнулся и проскользнул под лентой, ограждающий периметр. Поддержал девушку за руку, помогая проскользнуть следом. Сигюн, возможно, чувствовала волнение, но драконы от природы более чем бесстрашны ,и  подобная мелочь для них не значит столько, чтобы участить дыхание. Поэтому именно на себя Фьюрис взял миссию по наблюдению за чистотой периметра, скользя по территории острым взглядом. Он даже отсюда все еще чувствовал запах смерти, хотя тлен медленно растворялся в воздухе, и был не так остер. Вообще, его сородичи не питались тухлятиной, он и сам как-то не сторонником был, но от того еще более узнаваем был этот отвратительный смрад, и все таки ветер уносил, истончал след, еще несколько часов, и только широкие ноздри истинного обличья смогут его заметить, но подруга не уставала повторять с самого утра, что ныне Мидгард не обрадуется, заметив в небе огромные черные крылья. Оно, впрочем, понятно вполне – драконы ведь растут всю свою жизнь, чем больше сородич, тем старше он. В истинном обличье и сам Фьюрис уже был далеко не таким маленьким, как много лет назад, но это не мешало ему наслаждаться жизнью. Пожалуй, половину тех зданий, которыми так хвалятся местные, он просто снес бы шипастой башкой, не утруждаясь даже пламенем.
- Идем, Сигюн?
Ван, аккуратно скользнувшая следом за спутником под ленту ограждения, чувствовала необычайное волнение, все таки первый раз в своей жизни она вот так нарушала мидгардские законы любопытства ради. Но лишь малость информации ей удалось ухватить из разговора полицейских, с чего можно было выяснить, что вот уже четыре девушки за неделю пропали без вести, и будут проводить экспертизу, чтобы понять, относилась ли к ним найденная жертва, поскольку опознать ее было невозможно – отсутствовала голова, точно ее, -  о, боги, - откусили. Удивлению в голосах людских не было предела, оно и понятно, для Мидгарда такое сложно представляется, но бирюзовые глаза деву тут же скользнули по статному Фьюрису, выглядящему достаточно безобидно в человеческом виде, но ему ведь не то, что откусить голову, - целиком проглотить! – труда не составит. И таких чудовищ в Девяти мирах полным полно, просто нужно уметь их видеть. Именно поэтому она уговорила дракона самим заняться расследованием: во-первых, будет разнообразие отдыху, во-вторых, если это тварь из глубин, о которых мидгардцы давно забыли, то кто, как ни они, смогут обезвредить ее раньше. Ведь видит тот, кто хочет видеть, а Сигюн очень хотела, поскольку ей было люто интересно, какой же монстр выбрался в открытую охоту.  Да и Фьюрис превосходно учует «конкурента», с этим проблем у гигантской рептилии не возникало никогда.
- Конечно, идем! – бодро отозвалась принцесса, покрепче сжимая подставленную ладонь. Кожа у дракона была теплая, мягкая, немного шершавая на ощупь, и Сигюн ощутила странное покалывание в кончиках своих пальцев, скрывая возникшее недоумение за широкой улыбкой.  – Веди же, мой капитан! – нарочито весело воскликнула она, вскинув подбородок, и на секунду, качнувшись вперед, прижалась второй рукой и грудью к плечу спутника, чтобы, отпрянув, разразиться тихим  звонким смехом, тряхнуть волосами и устремиться вниз по склону.
От такого поворота событий он опешил достаточно, чтобы сбиться с шага.  На многие привычные вещи человеческое тело реагировало как-то странно непредсказуемо, в частности, и сейчас. Ничего странного или зазорного, вроде, не было в действиях подруги, однако, фурия растерялся и даже остановился ненадолго, удара на четыре сердца. Почему-то сделалось слишком жарко в области грудной клетки, и жар этот отдался вниз, к животу, без какой-либо видимой причины. Голубая радужка стала желтой, тонкая верхняя губа поднялась, обнажая крепкие зубы, и из глотки выскользнуло глухое недовольное рычание. Он испокон веков ненавидел того, чего не в силах был понять, и это он понять был не в состоянии. Подруга делала так всегда, это было сродни выражению веселья, и его чешуя на лапах помнила мириады случаев за сотни лет, когда к ней так же прижимались, только сейчас мозг почему-то отказывался воспринимать это, как нейтральное выражение ее радушного настроения. Нарочно будто подсовывал ассоциацию с заигрыванием, каким самки почти всех видов выказывают свою симпатию. В рот сразу подступила слюна, дракон резко тряхнул головой вверх-вниз, клацнул челюстью громко и двинулся следом за уже ускользающей из виду среди деревьев подругой. Достало несколько пружинистых, широких шагов, чтобы догнать ее, но держаться на шаг позади. Ему отчаянно не хватала привычных когтей, а ведь спуск угрожал стать еще круче.
Сигюн же едва ли не вприпрыжку неслась по тропинке, пока не повернула к едва приметной дороженьке, уходящей круто вниз, к обрыву, по которому и можно было подобраться к месту обнаружения тела.  Вот там пришлось передвигаться уже осторожнее, чуть согнув колени, и перенеся вес тела назад, да еще то и дело придерживаясь за тоненькие стволы деревьев, растущих вдоль тропки.  Она и не заметила даже, в какой именно момент Фьюрис ее догнал, поскольку двигался спутник едва ли не бесшумно.
- Надо же, какой ты тихий, - повернув голову назад, не прекращая движения, взглянула она на друга, смеясь. – Обычно от твоей ходьбы даже сервиз подскакивает, - съехидничала дева, намекая на то, почему дракона мать не пускала на террасы и даже на площадки подле дворца. Темпераментный фурия легко мог начать играть с той же Сигюн, которая с хохотом носилась по террасе, а дракон гонял ее из угла в угол огромными скачками. И какая, право, мелочь, что при этих скачках даже кровать в спальне Ньерда подпрыгивала на полметра вверх, а стекла угрожали навсегда покинуть ставни. Кажется, финал наступил тогда, когда Фрейя облила новое платье, выплеснув на себя и любовника все содержимое кувшина с вином просто потому, что Фьюрису приспичило не переходить мостик в саду, а перепрыгнуть. От воспоминаний вида рассерженной матушки, выговаривающей гневно что-то на уровне локтя дракона, дева окончательно предалась веселью и захохотала.  И тут же за это поплатилась, оступившись и взмахнув руками в попытках удержать равновесие.
Дракон только фыркнул в ответ. Он не мог не признать сейчас, что подруга права – у человеческого облика есть свои плюсы.  Пожалуй, есть шанс теперь, что ему позволят опять заходить во внутренний двор и, быть может, даже сам замок, который изнутри он увидел сегодня первый раз. Его сородичи тоже любили большие и просторные покои, но выбирали для этой цели обычно пещеры в горах. У него и самого была такая пещера в Ванахейме, только большую часть она пустовала – ему там было скучно одному, а Сигюн приходила туда  лишь тогда, когда хотела побыть подальше от родни.  Но, несмотря на все раздумья, он не отвлекался от процесса спуска и потому схватил девушку за талию сразу же, как только она покачнулась, правда, под тяжестью его веса из-под ботинка вырвался ком земли, заставляя ногу поехать вниз. И тогда, когда у дракона остается еще три лапы с цепкими когтями, чтобы удержаться, человеку остается полагаться лишь на ловкость. Сам же просто уцепился свободной рукой за ствол дерева, чтоб остановить скольжение, сопровождая действие низким утробным рыканьем, означающем недовольство.  Перекинув Сигюн на локте согнутой руки на островок сухой почвы рядом с деревом, и нервно дернул сорвавшейся ногой, сбрасывая с подошвы налипшую грязь. Весь его вид выражал возмущение, что было легко понять, учитывая, что он долго не мог понять, почему они должны лезть этими странными тропинками, когда он легко мог пронести ее за считанные секунды над водой прямо к бухте. Когти же позволяли лазить по скалам, и ничто не мешало приземлиться даже на вертикальный утес, повиснув там над голубой бездной, чтобы не приземляться на воду. Но ванахеймская дева забраковала предложение, заявив, что кто-то да заметит гигантскую рептилию в воздух, а это привлечет внимания больше, чем самое зверское убийство.  Фьюрис никак не мог взять в толк, с чего ему этим заботиться, если малейшую попытку его поймать мог прервать залпом огня, обычно, очень доходчиво объясняющим все тонкости.
- Как гусеницы, ползем! - низким голосом заворчал фурия, выпрямляясь и протягивая девушке свою руку для поддержки. - Первым поползу.

- Допускаю, - согласился дракон, водя носом, и сосредоточенно выискивал, нахмурив брови, что за след ему попался. Попутно размышлял над насущным. Кроме кальмаров, грешить было не на что.  Или несвежие, или переел, не рассчитал возможности. И вот теперь эти морские обитатели «мутят воду» в желудке, загоняя в голову всякую блажь и бредни. Отсюда и слабость в коленях, и жар, и дурь. Но так он думал ровно и только до того момента, пока не состоялось нечто неописуемое. Конечно, приближение постороннего он учуял, но значения не придал. Подумаешь.
Внезапно Сигюн обвила его плечи, и первая мысль стала – как не вовремя дева решила поиграть. Или полетать? Тогда… но нет. Потому что в ту же секунду она зачем-то обхватила своими губами его рот, и дракон впал в ступор. Что за игра странная? Какие правила? Что делать ему соответственно? Но губы ее были мягкими, влажными, тело – податливым и теплым, и из ступора он вышел сразу в сторону инстинктов. И, не долго думая, обхватил руками ее через спину и талию в ответ. Кровь вскипела, будто в нее плеснули расплавленного железа, и понеслась по венам. Все сознание разом покинуло голову и куда-то свалило, оставив вместо себя лишь радужный полумрак и шум в ушах. Зато где-то в районе груди снова вспыхнул пожар, лишь теперь пламя его жгло не болезненно, а сладостно как-то. В избытке чувств и необычных ощущений он и прижимал ее сильнее, и гладил по спине, добираясь до линии волос. И, наконец, запустил пальцы ей в волосы, чуть сжимая их.  Центр его собственного сосредоточения к тому времени окончательно переместился куда-то совсем вниз, и вот тогда поцелуй этот стал доставлять определенные… неудобства в определенном месте. Тесно стало. Проблема абсолютно закономерная, если вспомнить, с каким трудом налезали эти странные куски ткани, называемые брюками, и абсолютно неведомая никому из сородичей в истинном обличье. Там жать нечему.
- Эй, молодежь! – дружелюбно раздалось со стороны тропинки.  Не то, чтобы это угроза, но мешать брачным играм драконов мысль дурная и травмоопасная. Фьюрис не сразу даже вспомнил, что и он сейчас – не дракон, и игры тут не брачные, но среагировал с закономерной агрессией. Развернулся, как мог, чтобы не было необходимости отпускать самку, но и нарушителя уединения видеть в лицо. Опустил подбородок, выставив вперед нижнюю челюсть, свел брови к переносице, и радужка начала менять цвет на желтый. – Тут закрытая зона, вы бы шли отсюда, - полицейский был настроен достаточно дружелюбно, не видя причины грубить двум влюбленным. Это местечко часто подобные парочки выбирали; нарушили, конечно, но могли и не знать, если не со стороны парка шли.
- Закрытая? – Сигюн тут же забыла про объятия и поцелуи, словно не было ничего, и, с заметным блеском любознательности в глазах, посмотрела на полицейского, пытаясь выбраться из объятий дракона, но ничего не выходило. Хоть тот и стоял сейчас полубоком, и дышать ничто не мешало, освободиться не выходило, ибо и одной рукой он держал ее за талию достаточно крепко. Это вызвало недовольную гримаску на лице ван; иногда друг тупил неимоверно, пора сообразить, что спектакль удался, первый акт прошел с успехом, пора начинать второй.
- Ага, - с усмешкой в усы отозвался коп. Девчушка-попрыгушка с сияющими глазами так напомнила ему его жену в студенчестве, что всю напускную суровость с сержанта сдуло. А парень – ну один в один я, подумалось ему. Так же ревниво глазами сверкает. Ох, помню, Марта, как я тебя ревнова-а-ал. Милые ребята. – Слышали, поди, в новостях, что четыре девушки пропало? Так вот сегодня первую из пропавших здесь нашли.
- Здесь? – Сигюн мастерски сыграла вздрагивание и спешное прижимание к спутнику, как сделала бы по фильмам испуганная нежная возлюбленная.
- Да не то чтобы, - поспешил успокоить попрыгушку коп, снова вспомнив в этом действии ее ну копия свою жену в те годы. Он тогда часто на страшилки ее в кино водил именно за тем, чтоб, пугаясь, вот так же к нему льнула.
Фьюрис дышал глубоко, но часто. От разговоров о деле, ставшем причиной их визита сюда, разум вроде вернулся обратно, но ярость еще не прошла. Он все еще не мог понять мотивов Сигюн, и ее метания- прижимания сейчас только путали еще больше. И никак не мог простить этому человеку его появление, прервавшее настолько приятное занятие, что и причины становились неважны. Он продолжал обнимать девушку за талию, но взгляд больше не был диким.
- Там ее нашли, - тем временем, сержант продолжал говорить, махнув рукой ниже, в сторону бухты. – Но тут проход, вот и перекрыли. Так что вы идите, идите, ребят. Не положено.
- Ох, какие ужасы, - воскликнула очень натурально девушка, вскидывая руки к щекам. – Я совсем не смогу теперь туда ходить! Это же так страшно!
- У вас вон какой бравый кавалер, - благодушно посмеялся ее испугу коп, отходя в сторону и открывая им тропинку. – Защитит, не бойтесь. Главное, одна не гуляйте вечером. – и подмигнув, ненавязчиво качнул головой, мол, ну, с богом, уходите.
- Спасибо, сэр! – вывернувшись и схватив дракона за руку, ван отправила сержанту воздушный поцелуй признательности за то, что вошел в положение и не арестовал (так должен был подумать сержант по замыслу принцессы, и он так подумал) и потащила за собой спутника обратно по тропинке наверх, не останавливаясь, пока не достигла площадки – начала крутой тропки.
- Что будем делать? – переводя дух, поинтересовалась она.
Какой-то немыслимый круговорот заводил сознание в лабиринты. Фурия быстро понял, что запутался окончательно, а потому подчинялся всему, что делала принцесса, явно имеющая план. Но сердце ревностно скакнуло к горлу, едва был замечен прощальный жест. Вместо привычного рычания захотелось немедленно схватить девушку за плечи и хорошенько встряхнуть. Что за выходки? Его простодушная натура не признавала такого коварства. Не важно, почему стала заигрывать со мной, но, коли это состязание, дай право соперника прогнать с позором. А если не даешь, куда-то тащишь, то почему вообще?  Рассудок жаждет объяснений.  Но вместо объяснений, едва лишь запрыгнул следом за принцессой на природную площадку, с ходу руками обхватил ее шею и сам поцеловал, как внизу целовала она. Бег по тропе, похожий на погоню, снова разогнал не потухшее пламя в крови.  До жертвы неведомой твари ему дела не осталось совсем, ни на грош.

Отредактировано Toothless (22.04.2016 02:15:17)

Сердит? Хороший вопрос. Очень хороший. В самом деле, как стоит трактовать сейчас настроение? Рассержен? Взбешен? Не удовлетворён?
По видимому, ближе всего последнее. Вот только именно это труднее всего было объяснить Сигюн. Собственно, зрело подозрение, что она не поймет элементарно потому, что такой ерунды прежде не случалось. Он и себе то ее объяснить не мог, где уж – деве! Но определенный повод задуматься – неужто так странно влияет человеческая оболочка? Тогда ему остается посочувствовать тем, кто живет в ней постоянно.
Но Сигюн сама избавила его от необходимости отвечать на этот щекотливый вопрос, переключив внимание на иную тему. За что он не любил эту ее манеру прежде, сейчас даже улыбнулся слегка – аллилуйя! И с удовольствием включился в продолжение начатой игры.
- Понятия не имею. Давай посмотрим. – и двинулся в указанном направлении, взяв девушку за руку.
Но дева не забыла вопрос, просто отвлеклась.  Двинувшись рядом с драконом, она углубилась в парк от тропинки, где показала ему на обрывок какой-то ткани, пестро-зеленого оттенка; похожее что-то было на одной из пропавших, как она помнила по фотографиям «в розыске».  Фьюрис наклонился, шевеля носом почти как служебная собака. Он бы и сам посмеялся, только вот не было смешного. Обоняние дракона острее, чем у любого пса, но, вот дрянь, только в истинном облике. Сейчас же оно было лишь немногим лучше чуткого человеческого, но и этого хватило, чтобы уловить отголоски того приторного запаха, почуянного им внизу, у обрыва.  Это заставило резко выпрямиться и задуматься, мужчина так нахмурился, что вид у него стал напряженный и злой. Голубые глаза сверкали из-под нависших бровей, но на деле он лишь заставлял себя вспомнить ту картинку; запах уже был там, когда они спустились, и был еще достаточно свеж. Значит, там кто-то прошел недавно… даже не прошел, нет. Он должен был там находиться какое-то время, вероятнее, сидел даже или лежал. А вот эта тряпица едва хранит следы запаха, значит, ее касались давно.  Не менее дня или двух. О как не хватает свое облика!
- Дай мне перекинуться! – хрипло и гневно рыкнул он, снова нависая над девушкой. – Я сыщу тебе носителя запаха легко, мигом, но не в таком виде! Не с этими возможностями! – и передернул плечами, взявшись за джемпер с намерением стащить его.
- Нееет! – едва не подпрыгнула Сигюн, перехватывая его руки тогда, когда джемпер уже наполовину был снят. Вцепилась в них и только потом поняла, насколько неприлична картина: Фью почти снял его, застопорившись воротом на уровне носа, и теперь стоял, с закинутыми за голову руками, которые все еще «одеты», как и верхняя часть головы, тогда как торс и плечи обнажены. При этом только кончик носа недовольно шевелится, поскольку глаза-то как раз закрыты джемпером… Ну хоть смейся. И ван, не отпуская его запястий, отчего и ее руки были заведены ему за голову, фактически лежа на его плечах, хихикнула.
- Я тебя прошу, не надо! – спешным шепотом попросила дева. – Мы девушку, возможно, найдем, но тебя же и попытаются убить, Фью! В этом мире сотни лет как забыли последнего дракона! Ты для них станешь редким чудовищем; такого или убить, или в клетку поймать. Одумайся!
Стоя в довольно неудобной позе, он пыхтел как паровой котел на стадии закипания. Ноздри так и трепетали, хотя рот вытянулся в жесткую линию. Не составило бы труда сбросить ее руки, мешающие завершить дело, и закончить его, либо вернуть одежду на место, но было немаловажное «но» тому, почему он продолжал вот так стоять. Чтобы держать его запястья, ван стояла близко. О нет, ван не просто стояла близко – ван прижималась к нему. Казалось, обнажившейся кожей груди он даже не замечает присутствия между своим и ее телом еще тонкой прослойки ткани ее одежды. Дразнящее, манящее ощущение, растекающееся по телу, было до той степени приятным, что так и стоял, как идиот. Темнота, закрывшая ему веки, лишила картины вокруг, зато подарила картину внутри – и в разум тут же полезли всякого рода будоражащие зрелища. Он даже губы разжал и нервно провел по ним языком – пересохли.
- Хорошо, - дважды пришлось повторить, потому что в первый раз вышел какой-то сип неразборчивый. Пришлось кашлянуть и попытаться снова; хрип, но хоть понятный.  И запоздалая мысль, что рано согласился. Прекратит обнимать, а этого дюже не хотелось.
Девушка и впрямь отстранилась тут же, отпустив «пленника». Но ее на это подтолкнул скорее именно голос спутника – нервный и хриплый. Прищурившись, Сигюн отступила на шаг назад, скрещивая руки под грудью и глядя на дракона, пока тот одевался.  Она ничего не говорила, просто и сказать было нечего, ибо в лоб спрашивать что-то вроде «хочешь меня?» казалось странным. Хотя, конечно, существенно упростило бы дело. Интересно, вот правда интересно, а Фрейя, проворачивая такой трюк, рассчитывала на подобный нюанс? Ожидала? Или не подозревала даже, а потому не предупредила? Если ее догадки верны, то это какой же казус вырисовывается – ее лучший друг, ее верный соратник, который никогда и ни в чем не подводил, сейчас испытывает к ней влечение интимного характера?  Вот это очень неплохая такая подстава, спасибо, матушка! И что мне, спрашивается, делать?
Объятья ожидаемо кончились сразу, и джемпер резким движением рук был возвращен на место. И тут фурия встретился взглядом с девушкой, отошедшей в сторону и смотрящей на него как-то странно. С подозрением? Дракон прищурился в ответ, уперев ладони в бока на уровне ремня джинс.
- Что? – недовольно буркнул он ей, вскидывая подбородок вызывающе. – Что не так?